Триста сидела на табуретке на кухне и скучала. Монотонные будни летели, срываясь ветром жизни как листки отрывного календаря. Сегодня она не пошла на работу, придумав благовидный предлог резкой вспышки болезни, но теперь, сидя в гордом одиночестве и развлекая себя лишь созерцанием пустого холодильника, невольно пожалела о содеянном. На работе были книги, и они избавляли её от грусти. На работе ей казалось, что она устала, она уже больше не вытерпит сидения в четырех стенах и идея прогула казалась ей спасительной.  Сейчас, достигнув желаемого, она думала о том, что результат стараний – а она очень убедительно кашляла в трубку и говорила еле живым голосом  - оказался напрасен. Дома оказалось что заняться абсолютно нечем. Крестиком она не вышивала, любителем сладострастных сериалов не являлась и даже кошки или собаки, явно способных разогнать тоску, у нее не было.
Оставалось единственное спасительное средство – мечтать. Уж что-что, а мечтать она могла долго и со вкусом. Деятельно вскочив с табуретки, она вихрем промчалась в комнатку и через секунду вернулась, торжественно неся в руках плед. Плед был замечательный – теплый, слегка колючий но по-домашнему уютный. В таком не страшен декабрьский мороз за окном и не промозгло в дни тоскливого дождя. Постелив его на широкий кухонный подоконник – еще одну замечательную частицу квартиры, Триста нырнула в его теплые пушистые объятия, поджав ноги и обхватив колени руками. Получше укутавшись, любопытно вытянула шею, прижавшись щекой к холодному стеклу – нету ли кого на крыше. Полотно крыш радовало своей пустотой , только пара взъерошенных воробьев, сразу видно оптимистично настроенных, скакала туда-сюда, поклевывая сколупнувшуюся краску и капли гудрона. Поерзав еще для удобства, девушка закрыла глаза и отправилась в мир грез, придуманных историй, где она была то доброй и мудрой царицей из сказки, то храброй и сильной искательницей приключений. В такие минуты она казалась самой себе беспечным ребенком и расстраивалась от того, что детство у нее было ...  хотя какое детство… его у нее и небыло.

Из приятных мягких обьятий мечты Тристу выбил, куда как менее приятный, толчок в грудь. Легкие будто сжало, заставляя схватить воздух ртом, как выброшенную на берег рыбу. Прижав руки к груди, девушка тяжело дышала, лихорадочно соображая, что могло быть причиной этому обстоятельству. Даже относительно слабого демона она в допустимой близи не чувствовала, но сердце сжималось и снова лихорадочно билось, будто чувствуя опасность. Пытаясь перебороть охвативший тело озноб, она дрожащими руками подтянула к подбородку плед, непроизвольно посмотрев за окно. Там, прижавшись крохотными лапками к стеклу, стояла белка. И эта белка внушала неясную тревогу. Чувства изо всех сил сигналили о тревоге, но беспокойный разум видимо решил сказать свое твердое "я".
-Видимо я уже схожу с ума... Боюсь белку... - еле слышно прошептала Триста. Ситуация сразу представилась слишком комичной и вырвался вымученный, слегка истеричный смех. Прижав ко лбу ладонь  и зарывшись пальцами в волосы, Триста почувствовала насколько они холодные. Стараясь не обращать внимания на вопящую от страха сущность, девушка как в тумане спустилась на пол и открыла окно. Ледяной ветер тут же залетел на старенькую кухоньку и пробежался шаловливыми пальцами по бахроме сплетенной из шнурков люстры.
Она боялась протянуть руку или что-то спросить - ведь это будет уже явно признак сумаществия, белка не ответит ей ни на какой вопрос. Словно загипнотизированная она стояла под леденящими порывами ветра, вымораживающего тепло из обжитого дома и смотрела на зверька расширившимися глазами.

Странное оцепенение сковывало девушку, не отрываясь она смотрела на белку а внутри все буквально холодело от страха. Навязчивые хаотичные мысли затмевали сознание.
Это обычная белка... в ней нет ничего странного... неужели это паранойя? Ведь не бывает демонов-белок?
С миньоном Триста сталкивалась впервые и теперь находилась в смятении, не зная стоит ли доверять чувствам или она сходит с ума. Порой ей казалось что она уже близка к грани и теперь эта встреча только усугубляла её терзания.
Словно в тумане, слыша только лихорадочный стук собственного сердца, почему то эхом отдающийся в ушах, она отступила на пару шагов назад, чуть не споткнувшись о табурет. Неловко нашарив его рукой и не отрывая взгляда от белки, она пододвинула его к себе и медленно села, сложив руки на коленях.
Руки тряслись и моментально взмокли, проклиная себя, свои чувства и страх, она нервно затеребила краешек футболки, не зная, что предпринять.

Словно в оцепенении Триста продолжала разглядывать зверька. Несколько раз моргнув, она тряхнула  головой, возвращаясь к реальности. Чувство страха не уходило и это беспокоило девушку, но объяснить она его не могла и потому сопротивлялась пытавшейся охватить её панике. Неуверенно протянув руку к вазочке с орешками и сухофруктами на столе, она зачерпнула горсть и с сомнением оглядела вынутое.
- Не знаю, едят ли белки курагу и финики, но уж орехи- то вы есть обязаны… - с сомнением в голосе обратилась к белке девушка, припоминая школьные уроки биологии и вообще всё то, что она когда либо слышала об этих зверьках.
Выбрав из многообразия вариантов на ладони один крупный и, по-видимому, очень даже вкусный орешек, она нагнулась вперед, ложась грудью на колени и протянув руку аккуратно положила орех на пол недалеко от белки и сразу убрала руку. Со странной обреченностью она ждала чего то, не обращая внимания на вопящее во весь голос чувство самосохранения.

Белка грызла орех, а  Триста как всегда пребывала в стране размышлений. Задумчиво подперев подбородок рукой, она покачивалась на табуретке, разглядывая белку.
А ведь у меня никогда не было домашних животных…  Хотя что я говорю…  белка это не ручной зверек. И потом, постоянно испытывать страх по отношению к своему питомцу? Глупо… 
Приложив усилие, она вернулась к реальности - белка догрызла угощение и с любопытством поглядывала в сторону ладони с остальными орешками. Выбрав еще один крупный фундук, она протянула его выжидавшей белке и, чуть подумав, высыпала все содержимое ладони невдалеке от зверька – пусть выбирает что нравиться.
Триста старалась делать как можно меньше резких движений, что бы не испугать неожиданную гостью. Хотелось поставить чайник на огонь, но она не решалась встать – пришлось бы переступать через белку.

Пушистая гостья доела угощение и в пару прыжков взметнулась на стол, любопытно оглядываясь вокруг.  Немного успокоившаяся Триста напряглась, инстинктивно реагируя на постороннее движение и, злясь сама на себя за излишнюю трусость, с трудом заставила себя медленно выдохнуть. Что бы как то занять себя, она встала, припомнив, что хотела согреть чайник. Аккуратно зажигая спичку, засмотрелась на огонь. Огонь – вечный враг. Даже скорее не так, он как мучитель вечно присутствует где-то рядом, навевая воспоминания и заставляя тревожно переживать их еще раз.  Прожорливый язычок перебрался по спичке до пальцев, обжигая и заставляя вскрикнуть, избавляя от наваждения. Неуверенно обернувшись на белку, Триста наконец зажгла конфорку и поставила пузатый металлический чайник на огонь. Повернувшись, оперлась спиной о шкафчик, разглядывая зверька и стараясь не провалится опять в раздумья. Удавалось слабо. Как давно она живет в одиночестве… Раньше это мало её угнетало, но теперь отчего-то изредка болезненно  сжималось сердце, от тоски и скуки, от желания просто поболтать с кем-нибудь просто так, ни о чем, или просто молча попить чай. Ведь молчание понимающих друг друга людей это наверно тоже разговор. Она привыкла говорить самой себе, словно пытаясь убедить, что ей никто не нужен. И надо сказать в этом убедительном заблуждении долгое время и жила, пока не стала приглядываться к людям. О, эти пары – пожилые супруги в библиотеке, трогательно заботящиеся друг о друге, ведь каждый из них понимает желания другого с полу взгляда, полуулыбки. Молодые парочки в кафешках – отдельный разговор, можно вечно наблюдать за тем, как один, чуть не захлебываясь от переполняющих эмоций, рассказывает что-то неповторимо захватывающее и сам же смеется рассказанному, а второй еле слышит и половину, но смотрит с такой любовью, что кажется этим взглядом он пытается вобрать в себя образ своей половинки навеки.
С тихим вздохом Триста отстранилась от своей опоры и опустилась на табурет, рядом со столом. В голову пришла сумасшедшая мысль, немало смутившая девушку – ведь чаепитие с белкой, это уже не одиночество. Может, может просто рассказать все, что накипело на душе, ведь зверек все равно не поймет и никому не расскажет. Она читала, что часто люди считают своих питомцев за членов семей, далеко за примером ходить не надо – одинокая старушка с первого этажа, так та вообще не останавливаясь разговаривает со своей облезлой болонкой, будто та - её любимая внучка. Поддавшись сиюсекундному порыву, Триста протянула руку, желая как то дотронуться до зверька. Вероятно даже погладить. Но тут же отдернула – видение вспышкой встало перед глазами, в нем милый зверек кошмарно изменившись, резко подается к протянутым тонким пальцам – впиться удлинившимися зубами в кожу, разорвать, смять… С резким выдохом Триста отшатнулась, еле усидев на по качнувшейся табуретке. В такие минуты она ненавидела себя. За свой «дар», как называли его в Ордене, за свою слабость и страх. Она ненавидела быть слабой. Это чувство появилось не так давно, но теперь уже казалось, что оно было всегда - просто замечать его раньше не было желания или сил.

Из такого привычного вязкого тумана раздумий Тристу вырвало хаотичное движение белки. Внезапно занервничав, пушистая гостья метнулась к окну, будто вспомнив о каких то неотложных делах или просто только сейчас поняла, что забралась в квартиру к человеку. Последний вариант породил новую волну мыслей и вопросов, ведь белки достаточно пугливые существа и не станут забираться в жилище. И потом, разве у них в городе они вообще водятся? Белка, тем временем, слетев с подоконника, метнулась в прихожую и смешно засуетилась там, всем видом показывая желание поскорее выскочить наружу. Поддавшись порыву, Триста двинулась за ней, по пути выключив газ – нельзя оставлять огонь без контроля, это она успела ощутить, без всяких эпитетов, на собственной шкуре.
Выскочив в прихожую и поглядывая на волнующегося зверька, она приоткрыла дверь, что бы дать возможность белке пойти туда, куда ей вздумается. В нос ударила стойкая и неприятная вонь подъезда, от запаха кошек и сырости невозможно было избавится и Триста обычно перед тем как преодолеть дистанцию в 5 «благоухающих» этажей, глубоко вдыхала воздух в квартире, а потом быстро прошмыгнув в дверь,  что бы не пустить в свое жилище запахи, задержав дыхание, пулей неслась по ступенькам, боясь ненароком не сдержаться и вдохнуть.  Теперь же интерес перевешивал над брезгливостью и она стояла, боясь спугнуть зверька и ожидала что будет дальше.

Не отводя взгляда от белки, Триста поспешно сунула ноги в кроссовки, боясь упустить зверька из виду. Не глядя схватив с тумбочки связку ключей, она, не обеспокоившись накинуть куртку уже выбегала и квартиры. Старенькая дверь, захлопнутая резким движением, защелкнулась на автозамок, позволяя хозяйке не возится с ключами. Закрыв ладонями нос, Триста спешно спускалась вслед за зверьком, перепрыгивая через ступеньку и удивляясь самой себе. Зачем она так торопится и что хочет увидеть? Пушистый хвост гостьи, в последний раз мелькнувший на каком-нибудь дереве? Выскочив из подъезда, она огляделась, уже не ожидая увидеть белку, но та неслась к углу соседского дома, к оживленной городской улице. Легко перейдя на бег, Триста устремилась за ней, запоздало чувствуя нарастающую тревогу.
-----> Улицы