Последнее время Джонни вел себя очень хорошо: все время молчал, не кричал, когда к нему приводили новых «клиентов», терпел все, что они с ним делали и делал все, что они хотели, но, не переигрывая, так чтобы ненароком не подумали, что к нему вдруг вернулся рассудок и он что-то задумал. Со стороны это был все тот же Джонни, только неожиданно ставший совсем тихим, спокойным, очередным «овощем». Пару раз он слышал, как санитары между собой говорили о нем, будто «чудесные пилюли», зуботычины и «анальное рабство» окончательно его доконали. В результате с Джонни сняли смирительную рубашку и опять стали давать еду, неаппетитную белую жижу в грязных мисках, которую он, тем не менее, исправно съедал, не выражая при этом никаких эмоций. Впрочем, он старался вообще не выражать никаких эмоций, ведь такое поведение было больше свойственно психам.
В последнее время Джонни, как и всегда, сидел дальнем углу комнаты. Его перевели из палаты для буйных, и теперь у него над головой снова было зарешеченное окно, за которым темнело городское небо. Но Джонни не смотрел на небо, он все так же глядел на дверь и ждал, когда же в комнату войдет кто-то, в голове кого он сможет нащупать слабину, которой воспользуется, чтобы сбежать.

В портфеле Мартина лежала одежда, в которую он хотел переодеть себя и Джонни. Юрист хотел надеть грязную серую майку и рваные синие спортивные штаны и нарядить мальчика в бледно-голубую потертую пижаму, на которой были нарисованы улыбавшиеся мультяшные автомобили. Отчим в провонявшей потом домашней одежде и Мартин в его любимой пижаме. Вспоминая это, юрист невольно стисну зубы. Как больно отчим делал пасынку, когда насиловал его! Потом Мартин всегда плакал, а отчим гладил его по голове и говорил, что любит. На мгновенье юрист забыл о том, где находился, у него перед глазами проносились картины из детства. По крайней мере, отчим любил Мартина. Он кормил и одевал пасынка. Говорил что любит! Когда собственной матери было на него плевать.
Неожиданно для себя юрист подумал о том, что он и этот мальчик, сидевший у его ног, были так похожи на самого Мартина и его отчима. Не потому что один был взрослым мужчиной, а другой ребенком, а потому что один любил другого и, не зная как выразить свою любовь кроме как через низменные инстинкты, хотел сделать ему больно. Сердце юриста дрогнуло. А ведь он мог действительно полюбить этого мальчика. Забрать его из этого чертового сумасшедшего дома и по-настоящему заботится о нем. Дать ему все то, чего сам Мартин был лишен в детстве, а главное подарить ему свою чистую бескорыстную любовь. Юрист настолько был удивлен собственным мыслям, что у него закружилась голова, и он прислонился к стене.
- Папа. – Вдруг произнес мальчик голосом Мартина-ребенка, и юристу стало плохо. Ему показалось, будто он сам сказал это. На глаза Мартина навернулись слезы. Он схватился за сердце и по стене сполз на корточки. Этот мальчик назвал его папой! Юрист видел этого ребенка впервые жизни, они никогда не были знакомы и все же мальчик казался Мартину самым дорогим человеком на свете. - Пожалуйста, не делай мне больно. – Юрист вновь услышал свой голос и, не отдавая себе отчета, бросился к мальчику, упал перед ним на колени и с силой обнял за плечи.
- Я никогда тебя не обижу сынок! Клянусь, никогда! – Мартин плакал. Мысли в его голове перемешались, а потом он и вовсе перестал о чем-либо думать, только плакал. Плакал и был счастлив как никогда. Единственная мысль незаметно заполонила сознание юриста: он должен немедленно забрать отсюда этого мальчика, усыновить и заботится о нем. Джонни тихо улыбнулся.

Оформление документов не заставило себя ждать. Вернее никаких документов и вовсе не было. Мартин просто предложил главному врачу за мальчика неплохую сумму, а когда тот начал отнекиваться, сумма стала еще лучше, и, в конце концов, он согласился.
На самом деле доктор был даже рад тому, что ему удалось избавиться от пациента. Уж больно странно он себя вел в последнее время. Периодически доктор обходил свои «владения», осматривая свое детище, ежедневно приносившее ему достаточно денег, для того чтобы самому спать не с умалишенными, а дорогими проститутками. Пускай за то чтобы бить их, мочиться на них или скармливать им собственные фекалии приходилось платить в три дорого, зато они не вызывали у доктора такого отвращения как пациенты его больницы, с которыми он мог бы проделывать тоже самое и даже больше причем задаром. И может быть доктор этим бы и занимался, если бы непреодолимое чувство отвращения, которое у него вызывал один вид сумасшедших. Он мог зарабатывать на том, что сдавал их в «аренду» всяким отморозкам, он даже продавал их на «запчасти» на черном рынке, но трахать их было выше его сил.
Доктор получал невыразимое эстетическое наслаждение, осознавая свою власть над этими недочеловеками, над этими выродками, единственный смысл существования которых был в том, чтобы приносить ему деньги, но эта власть не распространялась на его собственные желания. Тысячи раз он хотел войти в палату какой-нибудь дурочки, а еще лучше дурака, приказать санитарам надеть на него смирительную рубашку, а потом избить его, чтобы он беспомощный валялся в луже собственной крови, стянуть с него штаны и долго насиловать грязную задницу, пока бы он не взвыл от боли. Тогда бы доктор довольный собой вынул из несчастного член, кончил ему на лицо, помочился и вышел вон, а выходя, помахал ручкой, до следующего раза. Так бы своими неуемными аппетитами он держал в ужасе всех пациентов психиатрической больницы. Но когда доктор смотрел хотя бы на одного из них, все его желания подавлял какой-то необъяснимый страх перед этими невменяемыми чудиками. А больше всего доктора бесило то, что чудик, которого он хотел больше всего, пугал его сильнее всего. Этого чудика звали Джонни, а доктора звали Стивен Перс, а это была история их отношений, которые в последнее время приносили последнему все меньше и меньше удовольствия. Уж больно странно смотрел на него Джонни, когда Стивен входил в его палату. Какие-то странные мысли тогда появлялись у Стивена. А потом что-то внутри словно начинала кричать «Уходи! Скорее уходи! Убегай отсюда!», и Стивен уходил, почти бежал, как преступники бегут из-за решетки. Вот только бежал он из собственной тюрьмы, которую сам же построил.
Главврач мотнул головой, отгоняя странные мысли, в очередной раз занявшие его при виде Джонни.
- Ну, мы пойдем? – Переспросил Мартин и обнял стоявшего рядом мальчика за плечи.
- А? – Стивен перевел взгляд с мальчика на клиента и, окончательно придя в себя, утвердительно кивнул. – Конечно. Теперь он полностью ваш. Так сказать, со всеми потрохами. – Попытался пошутить доктор, но эта непонятая шутка даже у него не вызвала ничего кроме натянутой улыбки. Он больше не смотрел на Джонни, вернее старался не смотреть на него, хотя нервно косился на бывшего пациента. А тот словно и не замечал его, стоял рядом со своим новым хозяином и смотрел себе под ноги, то ли по привычке опустил голову, то ли разглядывал больничные тапочки, которые впервые одел.
- Всего наилучшего! – Держа Джонни за руку, Мартин направился к двери.
- Ага, еще увидимся. – Задумчиво проговорил Стивен.
- Нет. – Неожиданно остановившись как вкопанный, бросил Мартин и обернулся. – Не увидимся. – И вышел из комнаты.
Стивен нервно сглотнул. Последний взгляд Джонни, брошенный на доктора, пробрал его до костей. Что за дьявольщина? Что все это означало? Почему он, царь и бог этого мертвого царства боялся этого мальчика? В последнее время, когда он и Джонни оказывались рядом, в сознании Стивена, будто детский голос говорил ему «Ты неисправим. Ты умрешь.». Доктор посмотрел на наручные часы. Утро. Может ему стояло прилечь?
Мартин шел по больничному коридору, держа Джонни за руку. К удивлению юриста, ему не приходилось вести мальчика, тот сам шел за ним и, или может ему так казалось, шел даже немножко впереди. Хотел поскорее убраться отсюда? Еще бы. Наверное, это место было у него поперек горла.
- Папа. – После того как они покинули палату Джонни, мальчик не сказал ни слова, поэтому его слова были для Мартина неожиданностью. – Смотри, папа. – Джонни вытянул вперед руку и указал пальцем на показавшихся впереди людей. Две женщина, одна из которых была одета как медсестра, а другая как обычный посетитель больницы, разговаривали. Посмотрев на них, юрист не понял, чем они так заинтересовали мальчика. Может быть, он раньше никогда не видел, как две женщины говорили друг с другом? – Это хорошая тетя. Тебе обязательно нужно с ней познакомиться! – Тут Мартин удивился еще больше. Ему казалось, что мальчик болен и вряд ли способен сказать что-то вразумительное, но он не был похож на сумасшедшего! Может быть, он был немного странным, но что еще было ожидать от пациента психушки? Джонни одернул новоиспеченного папашу за штанину, тот даже не заметил, когда мальчик успел отпустить его руку. – Иди. Поговори с ней. – Улыбнулся Джонни, и Мартин решил, что, наверное, он тоже спятил, и все это ему сниться.
- Простите, пожалуйста, - Подойдя к девушке, неловко произнес Мартин. – Мой сын попросил меня поговорить с вами. – Раскрасневшись, юрист указал на оставшегося позади мальчика. – Понимаю, это звучит глупо, но он попросил меня… - Мартин хотел сказать, что мальчик болен, что сам он, судя по всему, тоже нездоров, попытаться объяснить девушке какого черта он вообще пристал к ней, но вместо этого просто сказал. – … а я не могу ему отказать. Надеюсь, вы не против? – И юрист улыбнулся, а вместе с ним улыбнулся и Джонни.

- До рассвета еще несколько часов. – Посмотрев на часы, задумчиво протянул Мартин.
Невысокий слегка располневший немолодой мужчина с короткой стрижкой одетый в дорогой черный костюм, белую сорочку и красный галстук, жавшийся к его нему подросток в больничной одежде и молодая девушка, наряд которой резко выделял ее на их фоне стояли у дверей первой городской психиатрической больницы перед заждавшимся такси.
- Честно сказать, я понятия не имею, о чем мне нужно поговорить с Вами. – Усмехнувшись, признался Мартин, снова посмотрел на часы и потрепал стоявшего рядом сорванца по лохматой голове. Ненадолго задержав взгляд на мальчике, Мартин подумал, что Джонни на самом деле был старше, чем казалось на первый взгляд. Наверное, его совсем плохо кормили в этой проклятой психушке. А судя по ссадинам на лице мальчика, его даже били. Надо было как можно скорее отвезти Джонни в нормальную больницу, чтобы проверить состояние его здоровья. Если ему навредили в этой чертовой дыре, Мартин бы затаскал их всех по судам. Впрочем, он уже решил, что после оформления всех необходимых документов, добьется закрытия психиатрической больницы или хотя бы смены руководства. Но сначала нужно было получить законное право на опеку Джонни, чем Мартин и собирался заняться в ближайшее время. А ведь еще его ждала целая куча работы, заметно прибавившая в преддверии праздников. Что-то подсказывало Мартину, что этим не стоило пренебрегать. – В любом случае предлагаю с вашего позволения перенести нашу беседу в более приятное место. Конечно, только если Вы все еще не разочаровались в этой затее. – Отвлекшись от своих мыслей, Мартин снова улыбнулся девушке и указал на такси. – Я правильно понимаю, это за Вами? Куда бы Вы хотели поехать?
Все это время с начала их встречи и до последнего момента Джонни не сводил взгляда с незнакомки. Он ничего не говорил, просто смотрел на нее так, как будто изучал ее внешний вид, манеры и… мысли?

Пропуская девушку вперед, Мартин опять улыбнулся. Впрочем, это уже была скорее его профессиональная улыбка адвоката, которой он привык завораживать своих коллег и клиентов. А между тем Мартин думал о том, что неплохо было бы сначала отвезти мальчика в ближайшую больницу, а потом уже заниматься всем остальным. Все-таки здоровье мальчика важнее всего! По дороге нужно было отправить сообщение одному знакомому, чтобы как можно скорее приготовил все необходимые для усыновления документы, а после визита к врачу стоило заехать домой, переодеть мальчика, а потом… Что делать потом, Мартин не знал. Ему нужно было на работу, срочное заседание членов правления компании, одним из которых он являлся, не требовало отлагательств. Мартин прекрасно это понимал, но ему совершенно не хотелось оставлять мальчика одного. Наверное, следовало вызвать няню? Но как бы отнесся мальчик к незнакомому человеку? Может быть, он вел себя исключительно хорошо только при Мартине? В любом случае, о психическом состоянии мальчика можно было узнать в той же больнице, а потом на основании этого что-то планировать.
Мартин посадил мальчика рядом с девушкой, а следом за ним и сам сел на заднее сиденье и, назвав водителю адрес, покосился на собаку, которую сначала даже не заметил.
- А она у Вас не кусается? – Мартин нервно улыбнулся и одной рукой обнял мальчика за плечи.
- А можно его погладить? - Джонни посмотрел на собаку и тоже улыбнулся.